Цветы корицы, аромат сливы - Страница 15

— Ну, а нельзя ли все же… какую-нибудь другую формулировку? — спросили его.

— Можно «Светлячки и бамбук», — бесстрастно сказал Сюэли. — Но «Бамбук и светлячки» — лучше.

— Но… как же? Это ведь узко, мы хотели… чтобы все же словарный запас…

— Год поучатся писать про бамбук и светлячков, — тысяч пять иероглифов выучат, — равнодушно, но твердо сказал Сюэли. — И в знании древних авторов чуть-чуть хоть продвинутся. «Я и китайский язык»! «Я и мой китайский язык»!..

С тех пор три вечера в неделю у него заняты были обучением русских в Институте Конфуция.

В архиве ЦГАТД Сюэли познакомился с одной из старейших сотрудниц по имени Рахиль Эфраимовна — это была маленькая кружевная старушка, которая пожаловалась ему, что у нее очень тяжелая архивная работа, которая заставляет ее присутствовать в архиве по ночам. Дело в том, что в одной из комнат архива, на определенном столе, иногда в лунные ночи появлялась так называемая «светящаяся тетрадь» — это был призрачный дневник Теодора фон Бока, который в 1941-м году командовал группой армий «Север». Генерал-фельдмаршал был человеком пунктуальным и педантичным, поэтому его записки обладали особой ценностью, но дело не в этом: факт тот, что, появившись, дневник часа через два исчезал. Рахиль Эфраимовна ждала его появления и переписывала по кусочкам: хотела сделать так, чтобы документ был в постоянном доступе. Сюэли попросил ее назвать дни за последнее время, когда появлялся дневник, — она назвала с десяток дат. Тогда Сюэли привязал эти даты к лунному календарю, уловил периодичность и рассчитал совершенно точно, когда снова появится дневник и когда он будет появляться впредь, так что Рахили Эфраимовне уже не нужно было задерживаться на работе по семь дней в неделю, подкарауливая появление дневника. Он нацарапал ей на стене расписание на год вперед. «Лисочка, вы гений! — восторженно всплеснула руками старушка. — Вы случайно не еврей?..» Но нет, как ни присматривалась она к милому мальчику, на еврея он никак не был похож. С тех пор она всегда поила Сюэли сладким чаем с молоком и печеньем — это был экзотичнейший напиток, Сюэли даже не знал, как к нему относиться. Именно она однажды показала Сюэли в подвале архива дверь, которую он раньше никогда не замечал.

Деканат геологического факультета неожиданно предложил китайским первокурсникам подготовить что-нибудь вроде капустника ко Дню факультета. «Да-да, у нас в последние годы безумный наплыв китайских студентов, и мы не понимаем, что у них в головах. Пусть они наконец выскажутся в такой вот… драматической форме, объяснят нам, что они имеют в виду, чем живут, чем дышат», — сказал Лухин, зам. декана по золотодобыче.

Сюэли сразу предложил переделать под местные реалии пьесу Ван Ши-фу «Западный флигель». Настоятеля монастыря и монахов заменили комендантом общежития и дежурными по этажу, разбойников — скинхедами. Поскольку у него был опыт выступления в любительских спектаклях и к тому же он был писаным красавцем, на него сразу повесили роль студента Чжана. Роли коменданта, дежурных по этажу, скинхедов, подруги Ин-Ин — Хун-нян более или менее разобрали, оставалась лишь центральная роль Ин-Ин, но под нее никто не подходил. Все девушки-геологи, которые рвались играть, гораздо больше походили на какого-нибудь хунвейбина в кепке, чем на барышню Ин-Ин. Двигаться они не умели, играть на пипа — тем более, стрижены были под ежик. Возможно, они могли пройти сотни километров по тайге и выпить бутылку водки не закусывая. Вероятно, они могли обнаружить месторождение и организовать с нуля добычу нефти. Одна из них, наверное, могла заломать медведя. Тогда Сюэли принял радикальное решение.

— Можно мы попросим о помощи старших товарищей?

Русские кураторы благодушно разрешили. Они не подозревали, что Ин-Ин после этого гениально сыграет Ди. Им даже в голову не пришло, что помощь старших товарищей может выразиться вот в этом. Они даже не догадывались, какими бывают эти старшие товарищи.

— Вот какие красавицы к нам едут! — с гордостью сказал декан геофака декану того факультета, где учился Ди.

— М-м, по-моему, — кисло сморщился тот, поскольку Ди был хорошо ему известен как troublemaker и он его узнал даже в гриме, — это к нам они едут, а не к вам, эти… красавцы. Особенно вот этот… красавец.

Ди церемонно поклонился.

Пока Ди после капустника был еще в женском обличье, к нему пристал за кулисами какой-то ловелас, приглашая куда-то с ним уединиться. Ди задушевно сказал ему на ушко: «Видите ли… У меня на идиотов… не встаeт». Того вынесло оттуда, как будто им выстрелили из пращи.

Но все это было потом, а пока Сюэли, Ди и еще несколько человек сидели по вечерам, придумывая текст к постановке.

— Выходит Чжан Гун. Рассказчики справа и слева дают комментарии. Пантомима Сюэли идет в этот момент.

Чжан Гун из общежития в ГЗ
Недаром на весь сектор Б прославлен:
Сюцай во всем сноровкой поражает,
Таких людей едва ли двое, трое
Найдется в Поднебесной, чтобы так,
Как он, проворны были в каждом деле —
Рассказчик справа:
Возьмет ли в руки кисть, лоскут любой —
И через миг уже готова сотня
Прекраснейших стихов.
Рассказчик слева:
Возьмет ли в руки дрель и молоток —
Уж дырки все просверлены на славу
И гвозди все, глядишь, позабивал.
Этот сандаловый цинь ночью яснее звучит,
В эти колонки слышнее порою ночной.

— Теперь ты декламируешь то, что мы вместо арии туда всунули:

Любви Ин-Ин добиться очень сложно,